Анализ стихотворения Пушкина А. «Туча» А. Пушкин Пушкин А.С. "Туча"

На этой странице представлены:

полный текст стихотворения А.С. Пушкина "Туча",
школьный анализ стихотворения А.С. Пушкина "Туча".

Пушкин А.С. "Туча"

Последняя туча рассеянной бури!
Одна ты несешься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,

И алчную землю поила дождем.

Школьный анализ стихотворения А.С. Пушкина "Туча"

Стихотворение "Туча" было написано в одна тысяча восемьсот тридцать пятом году. Великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин посвятил его туче.

Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.

Смутные чувства посещают поэта. Он наблюдает диссонанс. Гроза закончилась, и небо вновь зажигается лазурью, чистая умытая природа - в ожидании ярких красок и солнечных лучей. Теперь кажется, всё кругом зовёт солнце. Поэт присоединяется к голосу природы и помогает туче найти своё место.

Обращаясь к туче, поэт ищет пояснение своих чувств. Он как будто судит тучу, предлагая своё видение. Во втором четверостишии автор рисует грозу.

Ты небо недавно кругом облегала,
И молния грозно тебя обвивала;
И ты издавала таинственный гром
И алчную землю поила дождем.

Довольно, сокройся! Пора миновалась,
Земля освежилась, и буря промчалась,
И ветер, лаская листочки древес,
Тебя с успокоенных гонит небес.

Стихотворение наполнено средствами художественной изобразительности.

Эпитеты: унылая тень, ликующий день, таинственный гром, алчная земля, успокоенные небеса.
Олицетворения: "одна ты печалишь ликующий день", "молния грозно тебя обвивала", "алчную землю поила дождем". ветер ласкает листочки древес.

Данное произведение является образцом приёма аллегории - автор раскрывает свои чувства через обращение к явлениям природы.

Творчество Александра Сергеевича Пушкина живописно, многогранно. Вместе с унылым и мрачным образом тучи в стихотворении присутствует яркий и красивый образ "ликующего дня". Поэт в своём послании помогает понять, что всему в природе отведено своё место.

Стихотворение «Туча» относится к пейзажной и философской лирики Александра Сергеевича Пушкина, и, хотя в это время поэт уже начал отходить от романтизма, данное произведение полностью выдержано в этом направлении. Читать стих «Туча» Пушкина Александра Сергеевича надо внимательно, ведь это произведение не случайное. Оно было написано 13 апреля 1835 года. На следующий день поэт должен был попасть на прием к начальнику Третьего Отделения А. К. Бенкендорфу, которому он подал прошение об издании собственной газеты. Поэт надеялся, что грозовые тучи над его головой наконец рассеются и жизнь войдет в нормальное русло. Образ тучи является классическим для романтических произведений. Это символ печали, тревоги, опасности. Поэт как бы описывает все то, что происходит в его жизни, раскрывают читателю свои страхи и надежды. В первой части стихотворения туча только надвигается, наводя на поэта страх и уныние, во второй буря уже разразилась и на землю пролился долгожданный дождь, ну а в третьей туча ушла, страхи и тревоги рассеялись. Поэт с помощью символов, образов и аллегорий пытается донести до читателя мысль о том, что житейские бури – временное, проходящее явление.

Стихотворение несет и иную смысловую нагрузку. Пушкин, используя антитезу, с акварельной точностью рисую бурю и затишье после неё, как бы говорит о том, что пора его славы миновала, что необходимо уйти с «поэтической сцены», уступить дорогу молодым талантам. В это время поэт действительно переживал определенный творческий кризис, им и его произведениями уже не так восхищались читатели, а критики прямо говорили, что «Пушкин уже не тот». Некоторые исследователи полагают, что «Туча» – стихотворение, посвященное десятилетию, миновавшему с восстания декабристов. Поэт в своем произведении как бы говорит, что пора бурь, когда его стихи действительно были нужны, миновала. В этом стихотворении Пушкин использует много различных эпитетов, которые усиливают «картинность» повествования, передают настроение первоначального хауса и наступившего покоя, олицетворения оживляют природу и главного «героя» повествования - тучу. Поэт прибегает к нетипичному для пейзажных произведений приему чередования женских и мужских рифм. Ритмика произведения очень ровная, успокаивающая, размеренная. Учить данное произведение наизусть легко. Данное произведение было признано лучшим пейзажным стихотворением Пушкина. Богатство и красота художественных образов впечатляет читателей и сегодня. Разбирают его обычно на уроках литературы в 9 классе.

Текст стихотворение Пушкина «Туча» можно скачать с нашего сайта или читать полностью онлайн.

Ты небо недавно кругом облегала,
И молния грозно тебя обвивала;
И ты издавала таинственный гром
И алчную землю поила дождем.

Довольно, сокройся! Пора миновалась,
Земля освежилась, и буря промчалась,
И ветер, лаская листочки древес,
Тебя с успокоенных гонит небес.

1835 год

«Туча» Александра Сергеевича Пушкина написана в 1835 году.
«Поздний Пушкин достигает удивительной духовной просветленности в прозе и в лирическом творчестве. Исчезает восторг перед мятежной красотой чувственных страстей, уходят темные тучи и метели суетных земных тревог, появляется умиленное созерцание духовной красоты в природе и в человеке.
Как природа очищается и обновляется в грозовом ненастье, так и душа (в стихотворении ее символизирует образ тучи), проходя через бурные чувственные искушения, обновляется и возрож¬дается, приобщается к гармонии и красоте окружающего мира. В стихотворении «Туча» Пушкин радостно приветствует эту гармонию, это душевное просветление » .
«Образы бури в прямом и переносном смысле не раз использовал великий поэт в своих произведениях, например, в стихотворении «Буря», «Зимний вечер», «Туча» и других… Философский смысл стихотворения А.С. Пушкина «Туча» состоит в том, что автор показывает, что природа и человек связаны неразрывно… В стихотворении "Туча" (1835) Пушкин радостно приветствует эту гармонию, это душевное просветление » .
Стихотворение А.С. Пушкина «Туча» можно рассматривать не только как зарисовку природы, как философское размышление, но и как отклик на десятилетие восстания декабристов. С исторической точки зрения, поэт вспоминает события недавнего прошлого (восстание декабристов, изгнание), видит отзвуки тех событий и в настоящем (запрет на издание его произведений). В связи с этим, образ грозы - смысловой центр стихотворения, так как образы тучи, бури, грозы символичны. Гроза - это преследования, которым подвергался поэт за вольнолюбивые стихи.
Из вышесказанного следует, что тема стихотворения «Туча» - созерцание природы лирическим героем, а идея - отражение социальных потрясений и невзгод, которые пришлось пережить поэту, через неразрывную связь и единение с природой. Природа очищается и обновляется в грозовом ненастье - так и душа человека (лирического героя) воскресает в любовании красотой и гармонией окружающего мира.
Рассмотрим текст стихотворения подробнее.
Своеобразна композиция стихотворения. Перед нами три картины, три части, связанных воедино по смыслу. Условно их можно обозначить так:
1. Настоящее (одинокая туча несется по небу / запрет на издания произведений);
2. Прошлое (недавняя гроза / восстание декабристов);
3. Умиротворение (последний след тучи на успокоенных небесах / душа лирического героя ищет успокоения, приобщения к гармонии и красоте окружающего мира).
В каждой части есть свои ключевые слова, присущ определенный стиль.
Так для первого четверостишия характерно уныние. Это помогают нам понять такие слова как «одна ты», «унылую тень», «печалишь… день» .
Второе четверостишие агрессивное. Об этом говорит употребление таких словосочетаний, как «грозно тебя обвивала», «издавала таинственный гром», «алчную землю» . Кроме того агрессию создают повторяющиеся «рычащие» согласные в словах «кругом», «грозно», «гром» .
В последней строфе чувствуется умиротворение благодаря таким словам, как «миновалась», «освежилась», «промчалась», «с успокоенных гонит небес» .
Стихотворение написано четырехстопным амфибрахием с усечением (в данном случае с неполной стопой в конце последних двух строк каждой строфы), благодаря чему стихотворение становится похожим на философское размышление лирического героя. С другой стороны, плавно звучащие строки как бы успокаивают разбушевавшуюся стихию.
Обратим внимание на лексику. На первый взгляд, все слова в тексте простые и понятные, но если вчитаться внимательнее, то мы заметим такие слова, как «лазурь», «сокройся», «миновалась», «древес» .
«Лазурь » — это один из оттенков голубого цвета, цвет неба в ясный день. По мнению некоторых ученых, это слово заимствовано из польского или чешского языка.
Экспрессивный оттенок тексту стихотворения придают устаревшие формы слов «сокройся» и «миновалась».
«Древес » - т.е. деревьев, это слово не употребляется в современном русском языке.
Данные слова настраивают читателя на торжественный лад, служат для большей полноты раскрытия смысла стихотворения.
Для придания тексту особой изящности автор использует семантические повторы: точные лексические повторы («одна ты», «и» ), синонимические повторы («облегала» - «обвивала», «миновалась» - «промчалась» ), корневые повторы («небо» - «небес», «землю» - «земля», «буря» - «бури» ).
Особо следует отметить местоимение «ты » и его формы «тебя », которое является содержательным центром стихотворения. Это ключевое слово встречается шесть раз в тексте; в нем сконцентрировано идейное содержание текста стихотворения.
Большую часть текста составляют глаголы. Насыщенность глаголами (плюс одно деепричастие) придает стихотворению динамизм, энергичность, напряженность ритма, указывают на быструю смену действия: несешься, наводишь, печалишь, облегала, обвивала, издавала, поила, сокройся, миновалась, освежилась, промчалась, гонит, лаская. Интересно время и вид глаголов. В первой строфе глаголы настоящего времени, во второй - прошедшего. Тем самым мы видим отклик на события прошлого и отражение явлений реальности.
Для стихотворения характерна параллельная рифмовка. Удачно чередуются мужская и женская рифма: первые две строки каждой строфы женская - последние две строфы - мужская рифма. Благодаря женской рифме стихотворение произносится нараспев. Завершение каждой строфы мужской рифмой, с одной стороны, придает завершенность каждому абзацу, с другой стороны, делает стихотворение более торжественным и звучным.
Обратим внимание на фонетическую сторону текста. Не трудно заметить аллитерацию на сонорные согласные р, л, м, н :

Посл едн яя туча р ассеянн ой бур и!
Одн а ты н есешься по ясн ой л азур и,
Одн а ты н аводишь ун ыл ую тен ь,
Одн а ты печал ишь л икующий ден ь.

Ты н ебо н едавн о кругом обл егал а,
И м олн ия гр озн о тебя обвивал а;
И ты издавал а таин ственн ый гр ом
И ал чн ую зем лю поил а дождем .

Довол ьн о, сокр ойся! Пор а м ин овал ась,
Земл я освежил ась, и бур я пр ом чал ась,
И ветер , л аская л источки др евес,
Тебя с успокоенн ых гон ит н ебес.

Сочетание этих согласных очень удачно. Благодаря этому приему читателю кажется, что лирический герой произносит эти слова легко, нараспев; они словно музыка льются из его сердца.
Своеобразен синтаксис стихотворения. В первых двух абзацах наблюдаем анафору:

Одна ты несешься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день…
И молния грозно тебя обвивала;
И ты издавала таинственный гром
И алчную землю поила дождем.

Анафора «одна ты » задает стихотворению определенный ритм. За троекратным повтором слов звучит упрек и негодование. Анафора на «И » показывает нанизывание простых предложений в составе сложного. Такая стилистическая фигура называется многосоюзием. Троекратное употребление союза здесь не случайно, а намеренно. Благодаря этому приему речь замедляется вынужденными паузами, многосоюзие подчёркивает роль каждого из слов, создавая единство перечисления и усиливая выразительность речи.
В тексте два восклицательных предложения, причем первое из них номинативное. Это предложение-обращение «Последняя туча рассеянной бури! ». Второе - побудительное восклицательное предложение «Довольно, сокройся! ». Риторическое обращение и риторическое восклицание создают содержательный центр произведения, передают настроение поэта, испытывающего чувство негодования по отношению к тем, кто лишает его возможности свободно творить.
Предложения первого абзаца построены четко и лаконично, по определенной схеме: подлежащее - сказуемое - второстепенные члены (определение - дополнение).

Одна ты несешься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.

Такая же строгость в построение предложений наблюдается и в последней строфе: подлежащее-сказуемое:

… Пора миновалась,
Земля освежилась, и буря промчалась…

Целостность текста достигается благодаря сочинительным союзам «и », а также бессоюзным предложениям, соединенным по смыслу.
В тексте присутствуют эпитеты, обозначающие внутреннее состояние: «посл едн яя туча», « р ассеянн ой бур и», «ясн ой л азур и», «ун ыл ую тен ь», «л икующий ден ь», «таин ственн ый гром », «ал чн ую земл ю», «с успокоенн ых н ебес» . Своеобразен эпитет «алчную землю ». Чтобы усилить впечатление читателя, поэт использует гиперболизированное слово «алчную ». Перед нами предстает преувеличенная жадность, желание, что-либо поглотить. Неожиданная сочетаемость лексико-семантических слов ясная лазурь, успокоенные небеса, рассеянная буря, таинственный гром наполняет их новым содержанием.
Одушевленность тучи проступает не только в четком пейзажно-символическом характере стихотворения, но и в наличии олицетворений «ты несешься», «ты наводишь», «ты печалишь», «ты облегала», «молния...обвивала», «ты издавала… поила», «ветер… гонит», «земля освежилась», «пора миновалась» . Туча - это живое существо, символизирующее душу лирического героя, которая проходит через бурные чувственные искушения, обновляется и возрождается, приобщается к гармонии и красоте окружающего мира.
Таким образом, эта лирическая миниатюра - возможность поговорить о мире человека, его душе. Проанализировав текст, нетрудно заметить, что в основе стихотворения лежит прием иносказания - аллегория. В образах тучи и бури нашли отражение социальные потрясения и невзгоды, которые пришлось пережить поэту. Лексические средства, синтаксические конструкции, морфологические особенности, средства выразительности содействуют этому, делают текст более богатым и неповторимым. Метрика, рифма и тип рифмовки вводят в стихотворение элемент философского размышления.

Последняя туча рассеянной бури!
Одна ты несешься по ясной лазури,
Одна ты наводишь унылую тень,
Одна ты печалишь ликующий день.

Анализ стихотворения «Туча» Пушкина

Стихотворение «Туча» (1835 г.) является блестящим образцом пейзажной лирики Пушкина. В нем он использует прием олицетворения, обращаясь к туче, как к живому существу. Благодаря этому стихотворение обладает большой выразительностью и художественной красотой.

По поводу скрытого смысла произведения существует две точки зрения. Первая связана с романтическим толкованием образа тучи. Поэты-романтики считали тучи символами житейских проблем и несчастий, которые собираются над головой человека. Сгущение туч означало непосредственную опасность. Буря с громом и молнией символизировала борьбу романтического героя с враждебными силами. Также непогода связывалась с отрицательными эмоциями, захлестывающими душу человека. Но погода – быстро меняющееся явление. На смену буре приходит ясный солнечный день. Так же и человек находит в себе силы, чтобы справиться со своими проблемами. Изгнав из своего сердца страх и ненависть, он вновь испытывает радостные и светлые чувства. В нем просыпаются новые жизненные силы. После прошедшего урагана все человеческие ощущения наполняются особой свежестью восприятия.

Согласно другой точке зрения стихотворение посвящено десятилетию со дня восстания декабристов («рассеянная буря»). Декабристы рассматриваются в качестве необходимого обществу сотрясения. Поэт полностью разделял взгляды восставших, поэтому туча «издавала таинственный гром» и «поила дождем» истосковавшуюся по влаге землю. «Таинственный гром» и «дождь» — идеи декабристов о справедливом общественном устройстве. Они должны были повлиять на человеческое общество («алчную землю»), направить его на правильный путь. Восстание провалилось, и декабристы, подобно тучам, были рассеяны. Общество успокоилось, и вновь воцарилось мнимое благополучие. Идеалы декабристов и их мятеж подверглись осуждению. Пушкин остается верен этим идеалам, поэтому сравнивает себя с последней тучей. Он испытывал неудовлетворение, поэтому среди беззаботного общества («ликующий день») казался странно и подозрительно задумчивым («наводишь унылую тень»).

Независимо от того, какой смысл вкладывал в стихотворение сам Пушкин, оно является прекрасным произведением, посвященным природе. Кроме олицетворения поэт удачно применяет антитезу, противопоставляя картину грозной бури спокойному дню. Очень ярко выглядит образ именно последней тучи, которая становится пограничным явлением между двумя противоположными состояниями природы.

Одна ты несешься по ясной лазури,

Одна ты наводишь унылую тень,

Одна ты печалишь ликующий день.

Ты небо недавно кругом облегала,

И молния грозно тебя обвивала;

И ты издавала таинственный гром

И алчную землю поила дождем.

Довольно, сокройся! Пора миновалась,

Земля освежилась, и буря промчалась,

И ветер, лаская листочки древес,

Тебя с успокоенных гонит небес.

Наиболее удачная интерпретация этого стихотворения сделана, на наш взгляд, Л.М. Аринштейном:

«Некогда «туча» была частью великого целого; она облегала все небо и щедро поила дождем алчущую землю. Но «пора миновалась» (Пушкин мог бы добавить: согласно «общему закону»), и теперь «туча» – лишь беспомощный след былого, последний его осколок. Одинокой и ненужной несется она «по ясной лазури», так что высший гарант «общего закона» Зевс (в окончательном варианте – ветер) обоснованно и справедливо гонит ее с небосвода.

Именно гонит. Это, если угодно, апофеоз самоуничтожения…»

Стихотворение датировано 13 апреля 1835 года, напечатано в мае этого же года в «Московском наблюдателе».

Ощущение трагического одиночества и полной изоляции от общественной жизни усиливается еще и тем, что литературные критики не упускают возможности побольнее «уколоть» Поэта за то, что он «исписался», и как поэт «умер». Гнет свое и В.Г. Белинский, опубликовав в седьмом номере «Молвы» очередной критический опус в адрес Пушкина за подписью «-Онъ-инский» в качестве рецензии на книгу «Повести, изданные Александром Пушкиным», опубликованную в Петербурге в конце 1834 года. Автор рецензии удивляется, что ее составляют произведения Пушкина, создателя знаменитых поэм «Евгения Онегина» и «Бориса Годунова» и вовсе отказывает повестям в художественности: «Они не художественное создание, а просто сказки, побасенки… Будь эти повести первые произведения какого-нибудь юноши – этот юноша обратил бы на себя внимание… Будь поставлено в заголовке имя Булгарина, – и я бы был готов подумать: уж и в самом деле Фаддей Венедиктович не гений ли? Но Пушкин – воля ваша, грустно и подумать!»

Приближаются очередные роды Натальи Николаевны, о чем пишет Н.О. Пушкина своей дочери О.С. Павлищевой от 22 апреля 1835 года: «Я редко ее видаю, она здорова, почти всякий день на спектакле, гуляет; она родит в конце мая месяца». Прогноз матери Пушкина абсолютно верный, ведь она прекрасно помнит, что сын ее пробыл вместе с женой в Полотнянном Заводе с 21 августа по 6 сентября 1834 года, а потом на два месяца уехал в свое имение Болдино. Так что в конце мая – начале июня должен появиться на свет Гришка. Но Пушкин прекрасно знает, что это произойдет, как минимум на полмесяца раньше и стремиться, как всегда, убежать, чтобы не присутствовать при родах. Он подает прошение «на Высочайшее имя» об отпуске на 28 дней для поездки в Псковскую губернию. Прошение его удовлетворено и он уволен в отпуск с 3 мая на 28 дней в Псковскую губернию и ему выдано соответствующее свидетельство от Департамента хозяйственных и счетных дел с приложением печати.

Родители Пушкина были чрезвычайно удивлены его решением выехать в Тригорское, о чем пишет Н.О. Пушкина своей дочери от 7 мая 1835 года: «Сообщу тебе новость, третьего дня Александр уехал в Тригорское, он должен вернуться не позднее 10 дней, ко времени разрешения Наташи. Мы очень были удивлены, когда он накануне отъезда пришел с нами попрощаться. Его жена очень этим опечалена. Признаться надо, братья твои чудаки порядочные и никогда чудачеств своих не оставят». В этом же письме первое в нынешнем году сообщение о желании Пушкина переселиться в деревню: «Александр тоже хочет покинуть Петербург».

8-го мая 1835 года Пушкин приехал в Тригорское, о чем Прасковья Александровна Осипова сделала позднее следующую запись в календаре: «Майя 8-го неожиданно приехал в Тригорское Александр Серьгеич Пушкин. Пробыл до 12-го числа и уехал в Петербург обратно, между тем Н.Н. 14-го родила сына Григория».

Пушкин пробыл у П.А Осиповой два дня и уехал в Голубово к Вревским, чтобы возвратиться в Тригорское перед самым отъездом в Петербург. О кратковременном пребывании поэта в Голубово впоследствии вспоминала дочь П.А. Осиповой Мария Ивановна Осипова (в записи М.И. Семевского): «…в 1835 году (…приехал он сюда дня на два всего – пробыл 8-го и 9-го мая), приехал такой скучный, утомленный: «Господи, говорит, как у вас тут хорошо! А там-то, в Петербурге, какая тоска зачастую душит меня». Посетил Михайловское и нашел дом и усадьбу в запустении».

Вечером Пушкин приезжает в имение Вревских Голубово (в 20 верстах от Тригорского) и гостит здесь два дня. Б.А. Вревский сделал запись в своем «Вседневном журнале на 1835 год»: «Маія 9. Приехал к нам А.С. Пушкин» .

Пушкин вернулся в Петербург утром 15 мая 1835 года, в то время, как накануне вечером в 6 часов 37 минут, как сообщила брату Дмитрию Екатерина Николаевна Гончарова – сестра Натальи Николаевны, родился сын Пушкина Григорий. Отец Пушкина Сергей Львович написал об этом событии дочери О.С. Павлищевой от 17 мая 1835 года: «14-го, т. е. во вторник, в 7 или 8 часов вечера Натали разрешилась мальчиком, которого они назвали Григорий – не совсем мне ясно почему».

Об этом же пишет и Н.О. Пушкина дочери от 17 мая 1835 года: «Натали разрешилась за несколько часов до приезда Александра, она уже его ждала, однако не знали, как ей о том сказать, и правда, удовольствие его видеть так ее взволновало, что она промучилась весь день».

То есть Пушкин «угадал» рождение рыжего Гришки с точностью до одного дня, в то время, как родители «ожидали» его появления в конце мая месяца – начале июня. Пушкин, оформив отпуск с 3-го мая на 28 дней, как бы тоже ожидал рождения сына в эти же сроки, «усыпив» тем самым бдительность близких, которые не должны были никоим образом догадаться о семейной тайне четы Пушкиных. Для всех, таким образом, рождение Гришки оказалось «досрочным». Понятно, с каким «удовольствием» желала видеть своего мужа Наталья Николаевна.

В то же время Пушкин, в ожидании этого события, пережил очередной психологический стресс, запечатленный в одном из самых страшных своих пророчеств – в стихотворении «Чудный сон мне бог послал…»

Чудный сон мне бог послал -

С длинной белой бородою

В белой ризе предо мною

Старец некий предстоял

И меня благословлял.

Он сказал мне: «Будь покоен,

Скоро, скоро удостоен

Будешь царствия небес.

Скоро странствию земному

Твоему придет конец.

Уж готовит ангел смерти

Для тебя святой венец…

Путник – ляжешь на ночлеге,

В гавань, плаватель, войдешь.

Бедный пахарь утомленный,

Отрешишь волов от плуга

На последней борозде.

Ныне грешник тот великий,

О котором предвещанье

Слышал ты давно -

Грешник жданный

Наконец к тебе приидет

Исповедовать себя,

И получит разрешенье,

И заснешь ты вечным сном».

Сон отрадный, благовещный -

Сердце жадное не смеет

И поверить и не верить.

Ах, ужели в самом деле

Близок я к моей кончине?

И страшуся и надеюсь,

Казни вечныя страшуся,

Милосердия надеюсь:

Успокой меня, творец.

Но твоя да будет воля,

Не моя. – Кто там идет?..

Пушкинисты до сегодняшнего дня спорят, является ли это стихотворение самостоятельным сочинением Пушкина или представляет собой часть какого-то незавершенного замысла. Оснований для подобных сомнений достаточно, тем более, что, похоже, Пушкин и сам «приложил» к этому руку. Во-первых, не найдено каких-либо разумных доказательств тому, когда было написано это пророчество, остававшееся долгое время неизвестным и впервые опубликованное только в 1881 году.

Л.М. Аринштейн без каких-либо объяснений считает, что стихотворение написано «В конце марта, или, возможно, в апреле 1835 г. …» Однако, большинство пушкинистов полагают, что стихотворение написано одновременно со стихотворением «Родриг» («На Испанию родную…»), тем более, что под текстом в рукописи «Чудного сна» Пушкин поставил в скобках: («Родриг»). Это помета как будто бы указывает на связь стихотворения с переводом из поэмы английского поэта Роберта Соути (1774–1843) «Родриг, последний из готов» (1814).

Поскольку дата написания «Родрига» приблизительно установлена (16 мая – 25 июня 1835 года), то, стало быть, и «Чудный сон…» написан в это же время. То есть спор, по существу, идет о том, написано ли стихотворение до рождения или после рождения второго сына Григория, событие которое в очередной раз потрясло Пушкина.

Данную версию «о духовном родстве» этих двух стихотворений предложила Т.Г. Цявловская, которая считала, что «Чудный сон…» «является вольным наброском, предваряющим следующий эпизод поэмы: умирающего графа Юлиана исповедует священник, в котором он узнает короля Родрига, соблазнителя своей дочери. Юлиан прощает ему вину и умирает. В самом деле, такое сходство можно усмотреть. В «Чудном сне…» герою, в данном случае умирающему графу Юлиану, отцу обесчещенной дочери, является старец. Конечно же, этот тот самый отшельник, которого с почтением и усердием схоронил король Родрик. Граф Юлиан также жаждет искупленья, ведь в отместку королю он навлек врагов на свою родину. Он напряженно размышляет о смерти, и какой же отрадой является ему видение старца, не меньшее чем королю Родрику – его врагу:

Сон отрадный, благовещный -

Сердце жадное не смеет

И поверить и не верить.

Ах, ужели в самом деле

Близок я к моей кончине?

Какое-то торжество разлито в этих легкозвучных стихах, великое торжество приближающейся благой смерти. И далее звучит это счастливое предвещание, которое, наверное, так жаждал услышать сам Пушкин:

…Будь покоен,

Скоро, скоро удостоен

Будешь царствия небес.

Скоро странствию земному

Твоему придет конец.

Уж готовит ангел смерти

Для тебя святой венец…»

Безусловно, такая версия, имеет право на существование, как показал В.А. Сайтанов, если убрать пушкинскую помету к тексту рукописи стихотворение («Родриг»), то мы увидим два совершенно непохожие друг на друга произведения, стилистика которых совершенно различна. «Чудный сон…» написан без разделения на строфы, местами стихи рифмуются, местами нет; стихотворение не дописано, порывисто, – словно Пушкин чрезвычайно торопился при его написании. Как пишет В.А. Сайтанов, «есть что-то необычайное в этих строках. Подобной интонации – беззащитно-искренней и светлой молитвы – мы нигде больше не находим у Пушкина. И чему посвящена молитва – радости приближения смерти! К мысли о том, что перед нами поэтическая обработка реального сна, склоняет и противоречивость эмоций, отразившихся в стихотворении. С одной стороны, горячая радость: «Ах, ужели в самом деле / Близок я к [моей кон]?». Вещий сон, названный в первом варианте «Сон великий, благовестный», ощущается как праздник. С другой – искренний страх перед кончиной и вечными муками. О силе этого чувства можно судить по стихотворению «Странник», где этот страх становится глобальным переживанием. Такое несовпадение свидетельствует о том, что перед нами текст с только что нарождающимся общим смыслом, вроде дневниковой записи, сразу по следам события, когда отношение к нему еще не вполне определилось. В этом еще одна примечательность рукописи «Чудного сна…» – кажется, никогда он так не спешил, других таких примеров мы не помним». Исследователь продолжает: «Еще одна любопытная деталь. В целом третья часть стихотворения «На Испанию родную…» сложилась сразу, в ней почти нет помарок. Поэтому привлекает особенное внимание работа Пушкина над строкой:. «Близок я [къ] [моей кон]». Пушкин написал: «Близок я къ» – потом остановился и вернулся к написанному: зачеркнул «къ» двумя чертами. Затем продолжил мысль. Рука, дойдя до слова «кончина», не посмела вывести его до конца и замерла: «къ моей кон». Однако и недописанная, эта полуфраза, видимо, пугала – во всяком случае, Пушкин зачеркнул ее. Осталось: красноречиво многозначительное: «Близок я». Надо сказать, что прежде уход из жизни и различные его обозначения никогда не вызывали у поэта такой острой реакции, хотя он часто думал о конце пути: «…мысль о смерти неизбежной Всегда б > всегда со мной»… Это первый случай непереносимости самого словесного знака окончания жизни… Как объяснить такую внезапную идиосинкразию? Почему обыкновенное словосочетание «близок я к моей кончине» впервые наполнилось для пишущего всем своим бесконечным сверхзначением?»

Таким образом, складывается впечатление, что «Чудный сон…» был написан наскоро, словно по свежим следам некоего события, реального впечатления, переживания. Вполне возможно, что здесь имело место выражение и одновременно сокрытие личного опыта, что стихотворение «Чудный сон…» рассказывает об исключительном событии духовной жизни поэта – удивительном сне с видением и пророчеством. В таком случае «Чудный сон…» – самостоятельное произведение, которое Пушкин почему-то решил ввести и в перевод поэмы Соути. Дело в том, что у Соути нет ничего похожего на чудесное видение старца. Вообще этот перевод Пушкина является необычно сокращенным и вольным – Пушкин отнюдь не стремился дать сколько-либо точное переложение поэмы Соути, а словно давал краткий пересказ первых глав с тем, чтобы поскорее дойти до нужного ему места – сцены с видением королю. Однако именно в сцене видения Пушкин полностью меняет оригинал. У Соути королю во сне является мать с оковами на руках (символ порабощенной родины), которая предсказывает, точнее, показывает, будущий бой и победу над врагами. Поэма завершается тем самым боем, который предсказан королю в сновидении. Пушкин же полностью переделывает этот эпизод. Он убирает из своего перевода мать и вставляет вместо нее старца в белой ризе. Старец предсказывает королю победу над врагами, но при этом обещает и мир его душе. Победа же выглядит скорее не как военная – над маврами, а как духовная – над своими страстями: «Даст руке твоей победу, А душе твоей покой…» Ничего подобного нет в поэме, мать Родрика ни слова не говорит ему – ни о покое, ни о душе. В поэме речь идет только о победе. Зато в «Чудном сне…» старец пророчествует примерно то же, что в заключении «На Испанию родную…», словно играя значениями слова «покой»: «…Будь покоен, / Скоро, скоро удостоен Будешь царствия небес… / Путник – ляжешь на ночлеге… / И заснешь ты вечным сном…» Он и одет так же, как старец перевода, в белую ризу. Таким образом, очевидно, что Пушкин приблизил текст Соути к «Чудному сну…», изменив для этого содержание видения. Написав же эту сцену, Пушкин заканчивает работу над переводом поэмы. Эго позволяет предполагать, что смыслом пушкинского перевода поэмы Соути было показать сцену видения, ту же самую или схожую, что он описывает в «Чудном сне…».

Вывод напрашивается такой, что эти два произведения, будучи совершенно самостоятельными, тем не менее связаны между собой каким-то реальным событием, произошедшим в жизни Пушкина, ускорившим его решение об уходе из жизни. По вышеприведенной логике В.А. Сайтанова стихотворение «Чудный сон…» предшествовало переводу из Р. Соути, а поскольку стихотворение «На Испанию родную…» написано во второй половине мая – июня 1835 года, то где-то оказывается прав Л.М. Аринштейн, датируя его концом марта-апрелем 1835 года. Не найдя реальной причины для написания столь трагического пророчества, В.А. Сайтанов сводит дело к тому, что Пушкин на самом деле сюжет стихотворения «Чудный сон…» увидел во сне (как в свое время великий химик Д.И. Менделеев (1834–1907) якобы увидел во сне таблицу периодической системы химических элементов): «Все эти литературные обстоятельства позволяют думать, что перед нами запись действительного сна Пушкина, что Пушкину было дикое видение, которое он перелагал в стихи этого периода, маскируя переводами. Это предположение подтверждается и внешними обстоятельствами поэта в этот период. В «Страннике» говорится о побеге, который производит лирический герой и который вызвал сильную тревогу в его семье. Однако нечто подобное произошло на самом деле. 5 мая 1835 г. Пушкин совершил неожиданный шаг; несмотря на то, что его жена была на сносях, он внезапно уехал в Михайловское. Этот внезапный поступок вызвал удивление у его родичей и обидел жену. Не меньшее удивление вызвало появление Пушкина и у обитательниц соседнего Тригорского – ведь до этого Пушкин не появлялся в этих местах 8 лет. Вернулся он только через две недели, 15 мая, на следующий день после того, как Наталья Николаевна родила сына Григория. Возможным объяснением поступка является то, что Пушкин испытал видение, чудный сон, который ему нужно было обдумать вдали от обычной жизни. Сознание скорой смерти, да и сам факт видения, видимо, произвели на поэта ошеломляющее впечатление; домашние не могли не заметить, что случилось нечто необычайное. Особенно удивила его близких и знакомых неожиданная поездка в Михайловское на три дня (дорога туда и обратно занимала неделю), ради чего он оставил больную мать и жену перед самыми родами. Это с точки зрения здравого смысла абсолютно бессмысленное путешествие действительно поразительно, других таких иррациональных поступков поэта мы не знаем.

Почему же не знаем? Разве можно было назвать «рациональным поступком» «побег» Пушкина без малого два года тому назад подальше от дома после рождения «рыжего» Сашки. Едва успев окрестить сына через две недели после его рождения, он хлопочет об отпуске на 1–3 месяца и через месяц действительно покидает больную после родов жену на целых три месяца. Что же гонит поэта из дому накануне или после рождения сыновей, чего и близко не были при рождении старшей дочери Марии в 1932 году? Не ответив на этот вопрос, мы не только не сможем ответить на вопрос – когда было написано стихотворение «Чудный сон…», но и определить предшествовало ли оно на самом деле пушкинскому переводу из Соути.

Датировка стихотворения «Чудный сон…», предложенная Л.М. Аринштейном и фактически поддержанная В.А. Сайтановым, сомнительна, на наш взгляд, по следующим двум причинам:

Во-первых, увидеть во сне сюжет своей близкой кончины за полтора года до основных событий, предшествующих смерти поэта, уж больно нереально даже для такого «пророка», коим был, по мнению многих исследователей, Пушкин.

Во-вторых, сверхъестественные способности Пушкина в качестве пророка скорее всего – красивый миф, придуманный исследователями из-за невозможности «расшифровать» некоторые пушкинские мистификации, в создании которых он был непревзойденным мастером, а вот суеверие поэта прямо-таки выпирает через край, что совершенно несовместимо с его «статусом» пророка. Он с каким-то суеверным страхом ждет наступления своего 37-летнего смертельного рубежа, предсказанного около 20 лет назад гадалкой и подтвержденного в лекциях доктора Хатчинсона.

Так что дату написания стихотворения «Чудный сон…» нужно поискать где-то в районе, близком к дате написания стихотворения «Странник», родство которого с «Чудным сном» гораздо более тесное, чем последнего с переводом из Соути. С этой целью «заглянем» в конец лета 1836 года, несколько опережая события второй половины 1835 и первой половины 1836 года, которые «стимулировали» написание как стихотворения «Странник», так и его «генетического родственника» «Чудный сон мне бог послал…»

В черновом варианте стихотворение «Странник» было написано в конце июня 1835 года, но к окончательной его отделке Пушкин вернулся лишь осенью 1836 года, причем не уставлена точная дата появления белового автографа: с 14 августа по декабрь 1836 года. Смотрим хронику жизни А.С. Пушкина, составленную Н.А. Тарховой, за 1836-й год: «Август, после 14… Декабрь. Переписано набело стихотворение Странник («Однажды странствуя среди долины дикой») и составлен список из девяти стихотворений на обороте его автографа: «Из Випуап (Бэньян) / Кладбище / Мне не спится / Молитва / Сосны / Осень в деревне / Не дорого ценю / Зачем ты, бурный Акв / [Последняя туча] (вычеркнуто, потому что это единственное стихотворение из перечисленных, уже напечатанное, остальные – нет)» .

Интересно отметить, что в перечне из девяти стихотворений, помещенном на оборотной стороне беловика «Странника», отсутствует «Чудный сон», хотя по их содержательной части они близнецы-братья. Отсутствует это стихотворение также в пушкинском перечне стихотворений «каменноостровского цикла», то есть Пушкин сознательно «прячет» дату его написания. Мало того, он делает на нем помету «Родриг», тем самым вводит в заблуждение не одно поколение пушкинистов относительно точной даты его написания. Обратимся, однако, к стихотворению «Странник», которое буквально потрясает своей откровенностью в признании близкой кончины его автора:

| |